Роман Федосеев, 1IDM: Наша миссия — создать простой, удобный и доступный продукт

Системы управления идентификацией (Identity Management, IdM) контролируют права доступа в критически важных системах, но при этом часто воспринимаются как «чёрный ящик», в который нельзя заглянуть и в котором ничего нельзя изменить без участия вендора. Роман Федосеев, генеральный директор и основатель компании 1IDM, рассказал Anti-Malware.ru о мифах, связанных с управлением учётными записями, и о своём пути в сфере IdM, причинах выбора этой области, трудностях, с которыми столкнулась его компания на разных этапах развития, и о том, как создать простой и доступный продукт на сложном и высококонкурентном рынке.

Десять лет назад рынок IdM уже нельзя было назвать молодым. Там работали зрелые игроки с сильными и устоявшимися продуктами. Когда вы выходили на этот рынок, было ли у вас ощущение, что всё получится? Или вы не смотрели на конкурентов и просто горели своей идеей?

Р. Ф.: Идея создать собственный продукт и заняться IdM принадлежит не мне лично. У нас есть команда, и у этой команды есть своя история. Автором идеи был мой партнёр Сергей. Именно он предложил заняться созданием российского решения.

На тот момент мы работали с внедрением импортных продуктов. Как вы правильно отметили, ещё с начала 2000-х на рынке уверенно закрепились такие мировые лидеры, как Oracle. Были решения IBM, присутствовал Microsoft. Ближе к 2011–2012 году появился SailPoint. Мы занимались внедрением этих систем, у нас был опыт и по внедрению, и по сопровождению Sun Identity Manager. В том числе мы делали проект по миграции Sun на Oracle. Нам эта тема была интересна.

Вообще IdM — область довольно специфическая. С одной стороны, здесь много технических сложностей: система должна интегрироваться с разными целевыми решениями. С другой стороны, есть процессная часть — предоставление доступа затрагивает множество подразделений внутри компании. Вот эта комбинация технической и организационной сложности нас и привлекала.

Это ведь не «коробочный» рынок, думаю, все это понимают. Здесь не работает схема: написал софт — и он сам продаётся. Без качественного внедрения ничего не получится.

Р. Ф.: Абсолютно верно. Многие заявляют, что у них есть «коробочный» IdM. В принципе, такие решения, наверное, существуют, многие стремятся их создать. Но в любом случае продукт требует внедрения. Процессы управления доступом в целом схожи, но у каждой организации они имеют свою специфику. Вопрос лишь в том, как именно выполняется внедрение. В некоторых продуктах, например, процессы «привязываются» за счёт программирования и работы с конфигурационными файлами.

В нашем случае мы хорошо знали импортные системы и понимали, насколько это сложно: написание скриптов, большое количество конфигурационных файлов. Поэтому, создавая собственный продукт, мы с самого начала ориентировались на простоту — как при внедрении, так и в дальнейшей эксплуатации. Большинство настроек у нас выполняется напрямую через интерфейс. Эта особенность отличает наш продукт. 

И если посмотреть на конкурентов на российском рынке, видно, что все постепенно движутся в ту же сторону: уходят от программирования и переносят основную работу в настройки через интерфейс.

Хочу сразу спросить: кого вы тогда видели своим заказчиком? Ведь системы IdM находятся на стыке ИТ и информационной безопасности. Основными пользователями, как правило, становятся айтишники, но во внедрении заинтересованы и подразделения, отвечающие за безопасность. Кто в тот момент был для вас основным заказчиком?

Р. Ф.: На тот момент, когда мы начинали и работали с импортными продуктами, а затем решили создавать собственный, основными заказчиками IdM были специалисты по информационной безопасности. Тогда такие системы могли позволить себе только крупные компании с серьёзными ресурсами, и именно они решали вопросы безопасности.

Сейчас ситуация меняется. IdM становится более доступным, и всё чаще заказчиками выступают представители ИТ. Как вы правильно отметили, IdM находится на стыке ИТ и информационной безопасности. Для подразделений безопасности важен контроль рисков, а для ИТ — автоматизация процессов и сокращение административных издержек.

Соответственно, сейчас акцент смещается на автоматизацию, и ИТ-службы становятся ключевыми заказчиками. Специалисты по безопасности при этом остаются рядом — в роли согласующих или второго функционального заказчика. Если подытожить: в крупных компаниях IdM чаще заказывают ИБ-подразделения, а в средних и небольших — ИТ.

За эти десять лет наверняка были поворотные моменты, важные вехи в развитии компании. Что первым приходит на ум, когда вспоминаете свой путь как генерального директора и путь компании в целом? Какие события вы бы выделили?

Р. Ф.: Десять лет пролетели как один день, и выделить что-то конкретное непросто, но я попробую. Наверное, первое, что стоит отметить, — один из наших первых проектов, который получил публичное признание. В 2017–2018 годах мы реализовали проект для компании НТВ+, и коллеги с нашим проектом подали заявку на премию Global CIO. В итоге мы получили награду Global CIO 2018 как лучший проект в области информационной безопасности.

Второй важный момент — рубеж пятилетия компании, 2019–2020 годы. Тогда у нас появились два значимых проекта. Один из них — работа с частной нефтяной компанией. До этого они использовали другой продукт, который не полностью соответствовал их требованиям, и начали искать замену. Они обратились к нам, мы показали существовавшее на тот момент решение для автоматизации, и нефтяная компания выбрала его. С 2019 года мы продолжаем с ними сотрудничество.

Со временем у них появился собственный центр экспертизы: теперь они выполняют многие задачи сами и обращаются к нам лишь для сложной доработки или технической поддержки программного обеспечения.

Ковидное время сильно повлияло на рынок ИТ и информационной безопасности. Больше удалённой работы — больше спроса на управление правами и доступами. С точки зрения вашего бизнеса это дало какой-то импульс? 

Р. Ф.: Не могу сказать, что ковид резко подтолкнул рынок IdM — по крайней мере, мы этого не ощутили напрямую. Но пандемия заставила нас трансформироваться как бизнес: организовать работу по-новому. Это тоже важная веха, о которой я хотел рассказать.

В 2020 году мы реализовали проект для Сахалинского Центра региональной цифровой трансформации. Продали, внедрили и поддерживали полностью удалённо. И это стало поворотным моментом: мы поняли, что дистанционная работа возможна, нужно только к ней подготовиться. После этого многие бизнес-процессы мы адаптировали под удалённую работу. В результате резко сократились командировочные расходы, а выезды к заказчику стали редкостью.

Для наших зрителей это действительно интересно. Внедрение IdM-системы обычно подразумевает серьёзный «десант» на сторону заказчика, инженеры фактически живут у клиента, работают годами. Поэтому история, о которой вы говорите — продать и внедрить всё удалённо, — выглядит почти фантастически.

Р. Ф.: Именно потому это был важный этап для нашей компании. До определённого момента внедрение действительно проходило так, как вы описали: разработчики, инженеры и аналитики буквально «вживались» в процессы заказчика. Аналитики детализировали бизнес-процессы, передавали их разработчикам, которые программировали решения и сразу демонстрировали результаты.

Ситуация изменилась: продукты стали проще, заказчики адаптировались. Ковид повлиял на всех — и на нас, и на клиентов. Те, кто смог перестроить процессы под ограничения пандемии, решали задачи быстрее и эффективнее. Простые командировки стали крайне сложными из-за куар-кодов, разрешений и справок.

После 2020 года какие ещё события были важными?

Р. Ф.: Одно из таких событий произошло в 2023 году. Один из крупнейших агропромышленных холдингов России обратился к нам и сказал, что хочет внедрить систему самостоятельно. Это было для нас своего рода культурным шоком. Конечно, мы всегда стремились к тому, чтобы продукт можно было внедрять самостоятельно — это была часть нашей миссии с самого начала. Мы постепенно шли к этой цели, и вдруг приходит заказчик и говорит: «Мы хотим внедрить сами». И у них получилось.

Они сформировали рабочую группу, мы обучили их инженеров, предоставили демолицензии и собственную методологию внедрения. И, надо сказать, они справились отлично: внедрили систему своими силами и сейчас успешно ею пользуются. Важную роль сыграла высокая мотивация заказчика — были ресурсы и высокий статус проекта, поэтому результат оказался успешным. Это был ценный и показательный опыт.

Если подводить итог ключевым вехам за десятилетие, я бы ещё выделил прошлый год — 2024. У нас появились партнёры, которые научились самостоятельно внедрять наши решения. Нужно понимать: цикл продаж IdM длинный, сами проекты тоже продолжительные. Поэтому и развитие партнёрской сети — задача нетривиальная. Мы никогда не подходили к этому формально по принципу «вот у нас есть программа и десять партнёров». К партнёрам мы относимся внимательно: сначала они занимаются продажей лицензий и поддержки, проходят обучение. Первые проекты интеграторы реализовывают совместно с нами.

Мы хотим быть уверены, что у партнёров достаточно экспертизы, чтобы вести проекты любой сложности самостоятельно. И в прошлом году мы отметили важный рубеж — у нас появилось несколько партнёров, которые могут сами продавать, внедрять и поддерживать системы управления учётными записями и доступами на нашей платформе. Для нас это значимое достижение.

Вернёмся к состоянию рынка в 2018–2020 годах. С одной стороны, на российском рынке присутствовали все крупные глобальные корпорации. С другой стороны, появилось несколько местных игроков — три-четыре компании, которые активно начинали конкурировать и «толкаться локтями». Было ли у вас ощущение, что что-то может не получиться? И что именно придало веру в себя, что вашей компании удастся выжить в этом бурлящем «красном океане» рынка?

Р. Ф.: Появление каждого нового конкурента на рынке, конечно, заставляло вздрагивать. Но одновременно мы понимали: качественный продукт можно создать только в конкурентной среде. Поэтому к конкурентам мы всегда относились с уважением, внимательно следили за их движением, но основной фокус держали на себе — развивать продукт, реализовывать свои планы и двигаться вперёд.

Если отвечать прямо на ваш вопрос — вера в себя и в то, что мы делаем, позволяла не паниковать и не суетиться. Нужно просто делать то, что должен, и дальше быть готовым к любым результатам.

А какие основные вызовы за всё это время вы можете вспомнить? С чем приходилось бороться, преодолевая себя и обстоятельства?

Р. Ф.: Самое тяжёлое время началось после презентации нашего продукта. 23 сентября 2015 года мы показали его на выставке InfoSecurity — у нас был модный стенд, сделанный в России. С этого момента мы заявили о себе и начали свой путь на рынке.

До первой продажи, которая состоялась в 2017–2018 годах, прошло примерно три года — это был крайне трудный период. Ты нанимаешь людей, вкладываешь время, силы, ресурсы, а признания пока нет. Нет понимания, куда движешься: вокруг появляются новые игроки, меняется внешняя обстановка, вводятся санкции, колеблются курсы валют — всё бурлит. И ты в этом «компоте» пытаешься уловить луч света и двигаться к нему.

Это время было самым тяжёлым, поэтому я очень благодарен своим партнёрам и команде, которые прошли этот путь вместе со мной. Мы верили в то, что делаем, и понимали, что идём правильным путём.

 

 

Партнёры, наверное, на тот момент были избалованы предложениями от вендоров, и приходилось больше полагаться на собственные силы, как вы говорили в начале.

Р. Ф.: В данном случае, когда я говорил про партнёров, я имел в виду тех, с кем у меня был бизнес. Про интеграторов — это отдельная тема, связанная с первой продажей. Сначала у нас была светлая мечта: разработать продукт, продавать лицензии, оказывать поддержку и спокойно развиваться. Но жизнь внесла свои коррективы: первые попытки сотрудничества с интеграторами закончились неудачей.

Дело в том, что на рынке ещё присутствовали импортные решения, и интеграторы не хотели инвестировать в освоение нового продукта. Все российские производители, которые выходили на рынок в 2014–2015 годах, сталкивались с тем же. Интеграторы считали свои деньги и не хотели тратить ресурсы на обучение новому продукту, запуск новых циклов продаж и подготовку специалистов. А цикл продаж IdM может занимать от шести месяцев до трёх лет.

В этой ситуации нам пришлось скорректировать цели и построить собственное консалтинговое подразделение. Сначала мы разработали продукт, а затем начали учиться его внедрять. Мы выработали собственную методологию внедрения, накопили опыт и уже с этим багажом зашли на второй круг работы с потенциальными партнёрами и интеграторами.

Когда они увидели реальные проекты, довольных заказчиков, продукт с историей и работающую методологию внедрения, а также учли уход иностранных вендоров, мнение интеграторов изменилось: они начали проявлять интерес, обсуждать условия партнёрства.

Кто первый поверил в вас? Думаю, в 2022 году они получили максимальные бонусы, ведь уже была экспертиза, понимание, что предложить заказчикам вместо ушедших иностранных компаний, и наработки.

Р. Ф.: Верно, в 2022 году произошло ещё одно важное событие. Весной ушёл с российского рынка последний иностранный вендор, One Identity, серьёзный конкурент с множеством продаж и проектов, а также партнёрской сетью. Клиенты, которые остались после ухода One Identity, а их много, заняли выжидательную позицию. Многие не спешили менять продукт на российский: были сделаны серьёзные инвестиции во внедрение, нужно было оценить ситуацию, прежде чем принимать решение.

Да, и при этом сразу платить ещё деньги.

Р. Ф.: Конечно. Ни один владелец бизнеса не станет второй раз тратить деньги на то, что уже было оплачено. Поэтому, наверное, сейчас, спустя три года, можно смело пригласить всех клиентов, внедривших One Identity: приходите, знакомьтесь с нашим продуктом. Он зарекомендовал себя на рынке, есть методология внедрения, и нам есть что предложить. Если коллеги это читают — не стесняйтесь, время пришло.

Какую миссию вы сформулируете для себя и компании? В чём она заключается? Вы уже приоткрыли идею в начале: сделать понятный, простой продукт для рынка IdM, с минимальными вложениями на этапе внедрения и поддержки. Но, наверное, вы сформулируете это более ёмко.

Р. Ф.: Более ёмко на этот вопрос ответил Альберт Эйнштейн: «Делай просто, насколько возможно, но не проще этого». Это и есть наш принцип. С самого начала нашей миссией было создать простой, доступный, понятный продукт. Мы формируем этот рынок: если раньше IdM был доступен только крупным компаниям, то сейчас наши решения позволяют работать с такими системами средним и даже небольшим компаниям. Среди наших клиентов есть организации с 500–1500 пользователями, тогда как первые IdM-проекты начинались с десятков тысяч пользователей.

И этой миссии мы остаёмся верны: всегда есть что упростить и улучшить, поэтому продолжаем работать в этом направлении.

Вы упомянули Эйнштейна. А есть ли известные люди, которые вас вдохновляют, из ИТ-сферы? Билл Гейтс, Майкл Делл, Ларри Пейдж, кто-то из наших?

Р. Ф.: На самом деле идолов у нас нет. У нас своя жизнь, своё окружение, свой путь. Конечно, мы внимательно наблюдаем за тем, что происходит вокруг, кто как развивается и какие решения применяет, но по большей части идём своим путём, набивая собственные шишки.

Давайте вернёмся к 2022 году. Как с тех пор изменился рынок? С одной стороны, уход зарубежных вендоров — это хорошо. С другой стороны, есть сильная инерция: внедрение IdM — это длительный цикл инвестиций, заменить систему сразу невозможно. Может быть, изменилось понимание заказчиков, что им нужно и чего они хотят от IdM-продуктов? Раньше со стороны вендоров навязывалось развитие: говорили, что IdM устарел, нужно внедрять управление идентичностью (IGA) и другие сложные решения. Сейчас эта идея актуальна или на неё смотрят иначе?

Р. Ф.: Как я вижу, рынок ИТ и безопасности в России в целом отстаёт по зрелости от американского и европейского. Мы развиваемся с определённым лагом: новые технологии к нам приходят уже отработанными за рубежом.

Рынок и заказчики постепенно созревают. На заре IdM решались простые задачи: выдать права, отнять их при увольнении, чтобы не оставалось «бесхозных» учётных записей. Сейчас заказчики приходят с более сложными запросами: пересмотр прав, управление рисками, анализ. Эти запросы растут, но основная масса всё ещё фокусируется на базовых сценариях IdM: обработка кадровых событий, автоматическое назначение прав, предоставление прав по запросу — стандартная функциональность IdM.

А что насчёт интеграции с другими продуктами? Ведь управление правами часто предполагает интеграцию многофакторной аутентификации, управление привилегированными учётными записями, что выделяется в отдельный сегмент. Этот тренд сейчас отошёл на второй план?

Р. Ф.: Да, наблюдается тенденция: вместе с IdM у заказчиков возникают вопросы по автоматизации смежных областей. Кому-то нужен сквозной вход (Single Sign-On), кому-то — управление привилегированными учётными записями. Но, по нашим наблюдениям, это пока остаётся на уровне запросов. Основная задача — навести порядок с учётными записями. Именно эта функциональность в первую очередь нужна заказчикам, и этим занимается наш IdM.

На рынке появляются игроки, которые формируют тренды, например Identity Security и прочие концепции. На мой взгляд, это искусственное образование: у производителя есть набор продуктов, который он пытается продать как нечто целое.

Наша позиция отличается: мы — вендор одного продукта, полностью сфокусированы на одной предметной области. Мы понимаем смежные области и готовы интегрироваться с другими решениями, но не ограничиваем заказчика: он может выбирать лучшие решения из разных источников и объединять их.

Допустим, в ближайшее время санкции отменят и импорт вернётся на рынок. Например, снова появится One Identity. Побегут ли заказчики обратно на импортные решения, или поезд уже ушёл?

Р. Ф.: Лично я не ожидаю резких глобальных изменений. Поток импортных вендоров в ближайшее время вряд ли вернётся. Большинство позиций на рынке уже занято: пришли российские производители или вендоры из дружественных стран.

Доход от России для импортных компаний всегда был небольшой, а уход сопровождался долгами, поэтому они вряд ли поспешат инвестировать заново. Мы к этому готовы: конкуренция с любыми вендорами нам только на пользу.

Если двери откроются, мы готовы рассматривать выход на новые рынки. Мы уже работали в Казахстане, сейчас реализуем проект в Беларуси, поэтому по СНГ чувствуем себя уверенно. При необходимости будем оценивать возможности для выхода на дальнее зарубежье.

Перейдём к продуктам. В чём основные конкурентные преимущества 1IDM по сравнению с другими предложениями на рынке? На что обратить внимание заказчикам?

Р. Ф.: Во-первых, мы полностью фокусируемся на IdM. Мы не распыляемся на смежные области: аутентификация, управление доступом и прочее остаются за другими решениями. Мы занимаемся тем, что должно делать полноценное IdM-решение: учётная функция, управление правами, пересмотр прав, оценка рисков. Здесь мы компетентны и полностью сосредоточены.

Второе наше преимущество — открытый исходный код. На рынке существует мнение, что IdM — это «чёрный ящик», непонятно, как он работает, а он управляет доступами к важным системам, что многих пугает. Открытый код снимает эти барьеры. Заказчик видит продукт, может разбираться в нём, а при необходимости дорабатывать самостоятельно. Это даёт гибкость, которой немногие производители IdM могут похвастаться.

Третий аспект, который отмечают сами заказчики, — лучшая стоимость владения системой управления учётными записями (ТСО). Это включает лицензии, внедрение, поддержку и последующую эксплуатацию.

Эти три фактора — фокус на предметной области, открытый код и оптимальная стоимость владения — отличают наш продукт на российском рынке.

Хочу уточнить для наших зрителей: как в «1С Предприятии» существуют конфигурации для отраслей, которые можно дорабатывать под свои процессы, так и в 1IDM заказчик может сам или с привлечённой стороной адаптировать продукт под свои задачи. Правильно я понимаю?

Р. Ф.: Да, совершенно верно. Но это также палка о двух концах. Открытость кода и гибкость дают возможность менять что угодно. Однако чем больше изменений, тем сложнее сопровождение. Поэтому мы рекомендуем придерживаться стандартных технологий 1С и методологии кастомизации. Использование модулей и технологий 1С позволяет кастомизировать продукт гармонично, без роста стоимости сопровождения.

Можно вмешиваться в основной код, но тогда сразу возникает вопрос поддержки. Если заказчик изменил основную конфигурацию, ответственность за её работу ложится на него. Если же основная конфигурация неизменна, а заказчик использует расширения, мы можем легко определить, где возникла ошибка: в основном коде или в пользовательском расширении, и предоставить исправление.

Технология 1С очень хорошо ложится на задачи, с которыми мы сталкиваемся на всех проектах.

А есть сообщество пользователей 1IDM, которые обмениваются лучшими практиками и кодом?

Р. Ф.: Идея хорошая, мы о таком думаем и мечтаем. Пока такого сообщества нет: его нельзя создать мгновенно. Со временем, когда появится критическая масса проектов и партнёров, обмен знаниями и наработками станет возможен.

Может быть, сейчас идёт какое-то общение?

Р. Ф.: Да, наши партнёры общаются между собой, делятся опытом. У кого-то лучше получается интеграция с «Битриксом», у кого-то — с Active Directory, кто-то пишет эффективные скрипты на PowerShell. Но пока полноценного сообщества, где регулярно происходит обмен знаниями, нет.

Давайте теперь поговорим о будущем. Сейчас сохраняется высокая неопределённость: экономическая, геополитическая, технологическая. В ИТ-сфере тоже многое меняется. На что заказчикам обращать внимание, если они подумывают о выборе или о переходе на альтернативную IdM-систему?

Р. Ф.: На сегодняшний день все IdM-решения на российском рынке примерно равны по функциональности. Если чего-то не хватает, эти функции появляются вполне быстро, скорость разработки высокая.

Главное, на что я бы рекомендовал обратить внимание заказчикам, — это стоимость владения (TCO). Она определяется используемым технологическим стеком. У нас это 1С, у других — Java, .NET, C#. Разные технологии дают разную стоимость эксплуатации и сопровождения.

В современных условиях, когда ресурсы дороги, важно заранее оценивать долгосрочные затраты на поддержку системы — не только на горизонте одного-двух лет, но и в более широком плане. Нельзя бездумно покупать дорогие решения: всё стало быстро и дорого. Так что этот аспект критически важен при выборе IdM.

Верите ли вы в концепцию облачного IdM? Готового, «коробочного» продукта, который можно быстро развернуть. Для каких компаний эта модель может подойти? Вы вообще рассматривали такой сценарий?

Р. Ф.: Мы, безусловно, думаем об облаках, но здесь всегда возникает вопрос безопасности. IdM — это не только автоматизация, но и контроль доступа, управление учётными записями, вопросы безопасности, поэтому заказчики пока не готовы массово переходить на облачные решения.

Технологии развиваются быстро, и через год-два ситуация может измениться, но на сегодняшний момент спроса на облачные IdM нет. Мы готовимся к этому: наш продукт разрабатывается с позиции готовности (cloud-ready), проводятся эксперименты и изучаются возможности. Если вдруг появится запрос — мы сможем оперативно предложить облачное решение.

Взять тот же 1С: можно использовать систему напрямую из облака. Мы сами так работаем, и для небольших компаний это нормально. Почему бы тогда не рассмотреть подобный вариант и для IdM?

Р. Ф.: Тут всё проще, чем кажется. 1С в облаке — это, по сути, учётная система, база данных с бухгалтерией и кадрами. IdM — это не просто база. Возникает множество вопросов интеграции с целевыми системами. Нужно подключиться к разным системам: кадровым, финансовым, другим, часть из которых может быть в облаке, а часть — размещать локально. Добавьте сюда требования безопасности — и получится масштабная и дорогая задача. Поэтому большинство заказчиков пока предпочитают разворачивать IdM внутри своей инфраструктуры.

Какую цель вы ставите для своей команды на ближайшие 2−3 года? Например, быть лидером на российском рынке или внедрять какие-то новые функциональные решения?

Р. Ф.: Быть лидером, конечно, почётно, но тяжело. Наша главная цель — непрерывно улучшать продукт, и на это в ближайшие два-три года мы будем выделять значительные ресурсы, внимание и силы, поскольку продукт для нас — это приоритет.

Вторая цель на ближайший период — увеличение числа самостоятельных партнёров, способных автономно продавать, внедрять и поддерживать нашу систему. Мы хотим, чтобы их количество выросло многократно за эти годы.

С позиции генерального директора скажу, что управление коллективом и компанией — это огромная нагрузка, которая во многом недооценена обществом. Что лично вас заряжает, что мотивирует сохранять энергию и вести компанию вперёд все эти годы?

Р. Ф.: Во-первых, меня поддерживают мои партнёры по бизнесу. У каждого из нас своя зона ответственности, и сложности возникают в разное время, так что это позволяет нам заряжать друг друга, когда нужно. 

Но больше всего меня вдохновляют счастливые глаза сотрудников. Многие приходят к нам с рынка, не имея опыта работы с системой управления учётными данными, потому что готовых специалистов найти практически невозможно. Мы обучаем всех с нуля. Сначала им страшно, глаза большие, они боятся, но по мере вовлечения в реальные проекты и в работу с практическими задачами они начинают получать удовольствие от своей деятельности.

Поскольку команда у нас удалённая, мы уделяем большое внимание созданию комфортных условий работы. Это позволяет сотрудникам оставаться в компании максимально долго. У нас есть выделенный менеджер по персоналу, который следит за атмосферой в коллективе.

И, наконец, меня заряжают отзывы заказчиков. Когда встречаешься с клиентом после завершения этапа проекта и слышишь обратную связь, понимаешь, что все усилия стоят того. Это даёт мотивацию приходить на работу, реализовывать проекты и развивать продукт дальше.

Были ли у вас ошибки, которые вы чётко осознаёте и понимаете, что их не следовало допускать за последние годы? Какие из них можно назвать наиболее явными?

Р. Ф.: Ошибки, конечно, были, и их немало. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Некоторые ошибки мы осознаём сразу, а некоторые наверняка ещё дадут о себе знать.

Один из первых явных примеров произошёл на начальном этапе развития компании. У нас появился партнёр, с которым мы согласовали проект для конкретного заказчика. На тот момент партнёрской программы у нас ещё не было, условия обсуждались напрямую. Планировалось, что партнёр реализует проект и будет его сопровождать.

В итоге внедрение завершилось, партнёр отказался продолжать сопровождение, а заказчик остался с не до конца внедрённой системой. Нам пришлось вмешаться и довести проект до конца за собственный счёт. Это было критически важно, поскольку репутация для нас всегда имела ключевое значение. Заказчик остался доволен, система продолжает поддерживаться.

Выводы были сделаны: теперь мы тщательно подходим к выбору партнёров и обучаем их. Первые два проекта с новым партнёром выполняются совместно, чтобы в случае отказа партнёра у нас была возможность подхватить проект без потери качества. Такой подход позволяет минимизировать риски, связанные с входом в уже внедрённые системы, и обеспечивает устойчивость поддержки для заказчиков.

Главное — извлечь уроки из ошибок.

Р. Ф.: Да, конечно.

Ещё один вопрос. Есть ли у вас мечта, о которой через десять лет вы могли бы сказать: «Я этого добился»? В контексте компании, конечно.

Р. Ф.: Любой человек приходит в этот мир, чтобы сделать что-то полезное и оставить после себя след. Мечтаю о том, чтобы наше дело приносило пользу и чтобы через пять, десять, пятнадцать лет работа, которую мы выполняем сейчас, оставалась нужной, чтобы никто не сказал: «Вы сделали что-то несущественное». Главная мечта — быть полезным. И если удаётся сделать это любимым делом, тогда, наверное, можно сказать, что цель достигнута.

Роман, спасибо большое за содержательное интервью. Всего вам самого безопасного!